Pipes Feed Preview: & Статьи
Романовы: неудавшийся побег от революции
Fri, 12 Sep 2025 06:01:00 -0000
Королевская дружба
Убийство царской семьи большевиками потрясло весь мир, но особенно чувствительно отреагировали, конечно, европейские монархии. Романовы были тесно связаны с правящими династиями Европы самым непосредственным образом — через семейные узы. Недаром королеву Викторию прозвали «бабушкой Европы»: всех своих потомков она старалась «распределить» через брак в знатные семьи европейских государств. Николай II и его супруга Александра Фёдоровна состояли в родстве с Георгом V, он приходился им двоюродным братом: Николаю — через свою мать, родную сестру императрицы Марии Фёдоровны Александру Датскую, а Александре — через отца Эдуарда VII, чья родная сестра Алиса была матерью супруги российского императора.
Королевские семьи, разумеется, не всегда питали добрые чувства друг к другу, несмотря ни на какие родственные связи, но в случае с Георгом и Николаем дела обстояли иначе. Кузены были близки с детства и периодически встречались то в Дании (откуда были родом их матери), то в Англии. Их семьи проводили каникулы вместе, а «Джорджи» и «Ники», как они называли друг друга в письмах, по-настоящему подружились. Более того, они были настолько похожи внешне, что на некоторых фотографиях сложно сходу определить, кто есть кто. Даже во время семейных мероприятий родственники порой издалека могли принять Николая за Георга и наоборот. Но самое главное, что кузены обладали схожими темпераментами и увлечениями, и это только способствовало их сближению.
Романовы в опасности
В 1917-м стало очевидно, что семья российского императора находится в весьма непростом и опасном положении. После мартовского отречения Николая перед Временным правительством встал вопрос о дальнейшей судьбе Романовых. Изначальный вариант пребывания царской семьи в их крымской резиденции был отвергнут, начались переговоры между Временным правительством и Британией касательно возможного убежища на территории Англии или другой европейской страны при поддержке правительства Георга в организации самого переезда. На этом этапе помощь британцев представлялась достаточно логичной как российской стороне, так и Георгу с парламентом. Разговор о предоставлении убежища был инициирован именно Временным правительством. Павел Милюков поднял этот вопрос через посла Великобритании в Петрограде сэра Джорджа Бьюкенена.
Британский парламент в итоге весьма неохотно согласился на предложение нового российского правительства, но разрешение всё же было гарантировано. Сразу же после этого у самого Георга появились сомнения в правильности решения. С одной стороны, Временное правительство не хотело, чтобы Романовы оставались в России, в основном по причине того, что это могло способствовать росту контрреволюционных настроений внутри страны. Британцы также не собирались идти против Временного правительства, дабы не нагнетать отношения между государствами в условиях всё ещё продолжающейся войны. Удержать Россию в Первой мировой было одной из главнейших задач Великобритании. С другой стороны, принять семью императора, за которым в Европе закрепилось прозвище «кровавый» (из-за событий Кровавого воскресенья в частности) и чья репутация была уже изрядно подпорчена политическими неудачами и заодно Распутиным, британцам тоже не хотелось.
Георг V. (Wikimedia Commons)
Дополнительной обузой представлялась ещё и слава императрицы, её считали чуть ли не немецкой шпионкой и обвиняли в слишком тесных связях с вражеской страной — Германией. Уровень германофобии в Великобритании принял поистине гигантские масштабы. Пришлось даже пойти на смену фамилии королевской семьи: Саксен-Кобург-Готская династия превратилась в Виндзоров, чтобы звучать более по-английски. И нужно было прояснить денежный вопрос: откуда взять средства на содержание семьи опального монарха, какую резиденцию выделить для проживания и прочие формальности. В итоге уже в апреле 1917-го британское правительство проинструктировало Джорджа Бьюкенена не вступать далее с Россией в переговоры по этой теме, то есть замять дело.
Вопрос об убежище обсуждался не только с британцами, но и со многими другими европейскими странами. Дания была отвергнута из-за чрезмерной близости к Германии, Норвегия и Швеция отказались предоставить непосредственно убежище, однако обещали способствовать с организацией отъезда, Швейцария и Франция также не захотели принимать семейство. Два неочевидных союзника предложили помощь: испанский король Альфонсо и… немецкий кайзер Вильгельм. Однако идея переезда Романовых в Германию представлялась достаточно дикой и самим Романовым, чья держава всё ещё вела войну с немцами. В случае с Испанией усилия Альфонсо оказались напрасными. Пока Европа решала, кому же выпадет «короткая соломинка», участь царской семьи оказалась в руках большевиков. Романовых перевезли сначала в Тобольск, а затем в Екатеринбург. Окно для возможного отъезда захлопнулось.
Трусость или расчётливость?
Так почему же король Георг V не приложил больше усилий для спасения родственников? Многие историки полагают, что британский монарх смалодушничал. «Левые» настроения грозили и самой Британии: рабочий класс приветствовал революцию в России и ставил под вопрос актуальность монархии в принципе. Новость о том, что русский народ наконец-то сверг царя, воспринималась в радикальных кругах с восторгом. Европейские правящие династии уже не чувствовали себя в безопасности, революционные настроения прокатились волной по многим державам. Принимать у себя и содержать Романовых за счёт казны желающих не оказалось. Рассматривались варианты перевезти за рубеж либо только дочерей Николая и Александры, либо детей вместе с императрицей, либо же дочерей и цесаревича, однако промедление в решении этой задачи обернулось в итоге невозможностью помочь кому бы то ни было.
Николай II с дочерьми в Тобольске. (Wikimedia Commons)Британская королевская семья сосредоточилась в первую очередь на собственном выживании, решив лишний раз не дразнить простых людей и рабочих, усилиями которых страна вела войну. Парламент, прикинув риски, также пришёл к выводу, что пребывание Романовых на территории Великобритании грозит государству ростом революционных настроений. Некоторые современные исследователи полагают, что винить одного только Георга в отказе принять Николая с семьёй некорректно: Британия оказалась не единственной страной, которая не желала брать на себя обязательства.
После отправки царской семьи в Екатеринбург долгое время не было известий о её судьбе. Ходили самые разные слухи: сначала полагали, что Романовым удалось бежать, затем говорили, что убили только Николая, позже родилась наиболее известная теория о чудесном спасении княжны Анастасии. Большевики только подогревали сплетни и неопределённость, не предоставляя толком никакой информации о судьбе пленников. Однако вскоре стало очевидно, что по крайней мере убит сам император — о его расстреле советская власть сообщила официально. В июле 1918-го в русской православной церкви в Лондоне прошла поминальная служба, на церемонии присутствовали король Георг V, его супруга Мария и королева Александра.
Зенобия: самозваная императрица придуманной ею державы
Thu, 11 Sep 2025 06:53:00 -0000
В середине III века Римскую империю сотрясали династические кризисы. Императоры менялись едва ли не каждый год, а иногда и чаще. Естественно, видя, как в Вечном Городе творится полный бардак, местные элиты на окраинах великой державы начинали поднимать головы и баловаться сепаратизмом. Так возникло Пальмирское царство.
Во времена римского владычества Пальмира была городом в провинции Сирия на дальнем востоке империи. Неподалёку находились Персия и Парфянское царство — давние противники Рима. Из-за такого опасного соседства Пальмира была территорией с особыми привилегиями: её жители считались равными по правам населению Италии, а управлял ею местный уроженец — сенатор Септимий Оденат. Когда он почувствовал ослабление власти Рима, то взбунтовался, провозгласил себя «Царём царей» и в 260 году с собственной армией отправился воевать с Персией. Незадолго до этого он взял себе в жёны девушку по имени Зенобия.
Какого роду-племени была невеста — неизвестно, но она точно могла похвастаться знатным происхождением и неплохим образованием: владела греческим, египетским и латинским языками. По некоторым источникам, сама Зенобия распространяла слухи о своём египетском происхождении, и не абы каком, а восходящем к Клеопатре. Помимо тщеславия ею двигали и политические мотивы: доказывая своё происхождение от царицы Египта, она заявляла, что имеет права на трон этого древнего государства.
Оденат. (Wikimedia Commons)
Пока не престоле Пальмиры сидел Оденат, Зенобия в хрониках почти не упоминалась. Роль жены правителя древние летописцы предпочитали не выпячивать. Оденат пропадал в долгих военных походах. Во время одного из них он победил римских генералов, претендовавших на императорский престол. Таким образом он спас законного императора Галлиена. Тот в благодарность признал Одената «правителем Востока» и даровал ему звание корректора — военачальника, имевшего право командовать римскими легионами. Это раззадорило царя Пальмиры, и он ненадолго захватил столицу Персии Ктесифон. Под властью Пальмиры оказались огромные территории почти всего Двуречья. Столицу персам, правда, пришлось вернуть.
Зенобия очень хотела, чтобы эта огромная страна досталась её сыну. Она подговорила Меония, двоюродного брата царя, жутко завидовавшего своему родичу, убить Одената. Сделав чёрное дело, тот сам объявил себя царём, но лишь на считанные дни — по приказу вдовствующей царицы он был быстро казнён.
Зенобия добилась своего — в 267 году царём и «Правителем Востока» был провозглашён её малолетний сын Вабаллат. Мать стала при нём регентшей. Всё это вызвало дипломатический скандал: «Правитель Востока» был титулом, дарованным императором Рима, а значит — не наследуемым. Вабаллат не имел на него никаких прав. Однако в Риме разразился очередной кризис и дальше словесных претензий дело не пошло.
Зенобия наняла для своего сына лучших учителей во главе с философом Лонгином, а сама занялась государственными делами. Пользуясь тем, что Рим после смерти императора Галлиена рухнул в очередной династический кризис, Зенобия в 269 году начала походы для расширения Пальмиры. Были захвачены Сирия и часть Арабии, и войска царицы двинулись на Египет. Пальмирские войска зашли вглубь Египта прежде, чем римляне успели перебросить туда хоть один легион. К концу 270 года пала Александрия, и окрестные земли были объявлены частью Пальмирского царства.
Руины Пальмиры, 2010 г. (Wikimedia Commons)
Во внутренней политике Зенобии приходилось балансировать между различными народами и культурами, населявшими её страну. Она должна была одновременно казаться римской императрицей, греческой царицей и сирийской правительницей, чтобы угодить всем подданным, и ей это удавалось. При этом сама Зенобия явно отдавала предпочтение греческой и египетской культурам. Её придворные учёные даже написали оригинальную версию всемирной истории, представив покойного Одената потомком одновременно и римских императоров, и греко-египетских Птолемеев.
В апреле 272 года Зенобия повысила свой и сыновий статусы. Были отчеканены новые монеты с портретами императора Вабаллата и императрицы Зенобии. Это возмутило нового римского императора Аврелиана. Его легионы как раз закончив войну с готами, и он приказал им двинуться на пальмирцев.
В мае 272 года легионы уже стояли под стенами Антиохии, где в тот момент находилась Зенобия. Римляне легко разбили пальмирскую армию и вошли в город, но царица успела бежать в родную Пальмиру. После очередного поражения Зенобия попыталась верхом на верблюде эмигрировать в Персию, однако, была перехвачена легионерами и доставлена к императору. Тот повелел судить её, Вабаллата и большинство представителей пальмирской знати. Придворных Аврелиан повелел казнить, а Зенобию оставить в живых, чтобы провести её по улицам Рима во время своего триумфального возвращения.
Триумф Аврелиана. Джованни Батиста Тьеполо, 1718 г. (Wikimedia Commons)
Что произошло с Зенобией после 274 года — неясно. По одним данным, её казнили; по другим, император даровал ей виллу в пригороде Рима, где она и прожила до конца своих дней. Следы Вабаллата вообще затерялись. С веками в людской памяти осталось только то, что Пальмира была очень красивым городом со множеством великолепных зданий. Именно поэтому Санкт-Петербург с его дворцами прозвали Северной Пальмирой.
Львовы
Thu, 11 Sep 2025 06:41:00 -0000
Родоначальником Львовых считается Лев Данилович Зубатый — князь ярославский, который жил на рубеже XV-XVI веков и происходил от самого Рюрика. Известно о нём, к сожалению, не так много, но в источниках сохранились сведения о трёх его сыновьях. Средний уехал в Литву, а вот старший и младший — Дмитрий Векошка и Андрей Луговка — стали основателями двух ветвей рода Львовых. Младшая линия угасла в XVIII веке, поэтому речь пойдёт в основном о потомках Векошки.
Поначалу ничего особенного Львовы собой не представляли: не достигали высоких чинов, не снискали громкой ратной славы и не преуспели в придворных интригах. Ситуация начала меняться в XVII веке. Одним из первых Львовых, достигших высокого положения, стал князь Алексей Михайлович. Он был сподвижником царя Василия Шуйского, поддерживал польского короля Сигизмунда III в его претензиях на российский престол, но в решающий момент всё же выступил против поляков, присоединившись к ополчению Дмитрия Пожарского в 1612 году. Подпись Алексея Михайловича в числе других стоит и под грамотой об избрании на царство Михаила Фёдоровича — первого из династии Романовых. Позднее Львов возглавлял несколько дипломатических миссий и долгое время руководил Дворцовым приказом, то есть ведал делами царского двора. Племянники князя были воеводами и участвовали в успешном походе царя Алексея Михайловича на Великое княжество Литовское в 1654 году.
Встреча Михаила Романова в Москве. (Wikimedia Commons)
В XVIII веке Львовы вновь ушли в тень — по-настоящему ярких представителей в роду тогда почти не было. Может показаться, что они специально взяли передышку, чтобы чуть позже занять подобающее место в российской истории. Так, представители династии приняли заметное участие в Отечественной войне 1812 года и последующих событиях: к примеру, князь Дмитрий Семёнович Львов командовал Калужским ополчением, участвовал в Заграничном походе русской армии и даже получил генеральский чин за сражения под Данцигом.
На военную службу поступил и его племянник Владимир Владимирович Львов, который, впрочем, в итоге пошёл совсем по другой стезе. Из-за ранней смерти родителей ему пришлось уделять много времени своим младшим братьям и сёстрам, и в результате князь стал детским писателем. В 1850 году он был назначен цензором, но на этой работе не преуспел: в суровые времена подавления инакомыслия он слишком часто допускал к печати произведения, которых в николаевской России видеть не хотели. Последней каплей стала публикация знаменитых «Записок охотника» Ивана Тургенева, которая стала возможна благодаря Львову. После этого князь был уволен.
Другой член династии — Александр Дмитриевич Львов — известен как один из энтузиастов пожарного дела в России. Началось всё с небольшой пожарной команды из восьми человек в его родной Стрельне. Она приступила к работе летом 1880 года, а спустя три десятка лет стараниями князя по всей стране была создана целая сеть пожарных дружин, насчитывавшая больше 40 тысяч человек.
Впрочем, самым знаменитым представителем рода Львовых оказался не пожарный и не военный, а политик. Князь Георгий Евгеньевич Львов приобрёл известность как земский деятель и в 1906 году избран в Первую Государственную думу. Просуществовала она немногим больше двух месяцев, после чего была распущена по приказу Николая II. Львов же сосредоточился на благотворительности, в том числе занимался организацией помощи раненным на фронтах Первой мировой войны.
Георгий Евгеньевич Львов. (Wikimedia Commons)Его деятельность не осталась незамеченной, и князь постепенно приобретал всё больший вес в либеральных кругах. В таких обстоятельствах назначение Львова министром-председателем Временного правительства после Февральской революции не стало ни для кого сюрпризом. Впрочем, на посту фактического главы государства князь пробыл лишь около четырёх месяцев и вынужден был уйти в отставку в результате политического кризиса. После Октябрьской революции Львова арестовали, но в итоге он смог покинуть Россию.
Многие представители рода не стали следовать его примеру и остались в раздираемой Гражданской войной стране, кое-кто даже служил в Красной армии. Судьба большинства из них печальна — позднее Львовы оказались в числе сотен тысяч жертв Большого террора. При этом некоторым всё же удалось избежать репрессий, и потомки князей живут в России и по сей день.Интеллигентный инквизитор
Thu, 11 Sep 2025 06:10:00 -0000
Возможно, Менжинский слабо запомнился из-за его не слишком типичного для чекиста образа интеллигента (пенсне, галстук и никаких кожаных тужурок и маузеров) или из-за присущей ему скрытности, молчаливости и нежелания вылезать на первый план. Однако это не отменяет того факта, что он сыграл значительную роль в становлении советского политического сыска и был опорой Сталина в борьбе за единоличную власть.
Дворянский сын
Вячеслав Рудольфович Менжинский родился в 1874 году в семье обрусевшего польского дворянина, преподававшего историю в Петербургском кадетском корпусе. По воспоминаниям двух его сестёр, свою профессию молодой Вячеслав выбирал долго и мучительно: сперва планировал идти по отцовским стопам, в гимназии (в которой, кстати, он учился в одном классе с А. В. Колчаком) в старших классах сильно увлекался математикой, а перед поступлением в университет и вовсе мечтал заняться медициной. Однако мода на общественные науки побудила его, в конце концов, выбрать юридический факультет Петербургского университета.
Вячеслав Менжинский. 1917 г. (Wikimedia Commons)
Там Менжинский попадает в литературный кружок, где сходится со своим однокурсником Борисом Савинковым, будущим главой боевой организации эсеров и участником важнейших событий двух революций. Но в то время они ещё начинающие писатели и лишь подходили к увлечению революционными идеями. Так, в 1905 году в кружковском «Зелёном сборнике стихов и прозы» опубликован написанный Менжинским «Роман Демидова», сюжет которого пропитан духом декадентства, типичным скорее для столичной богемы, а не для будущего профессионального революционера с горячим сердцем и чистыми руками.
Адвокат в подполье
Окончив университет, Менжинский зарабатывает на жизнь адвокатской практикой и преподаёт в вечерне-воскресных школах для рабочего класса. В 1902 году он вступил в РСДРП. Партия направила его в Ярославль, где под прикрытием небольшой административной должности на строительстве железной дороги в течение нескольких лет он вёл подпольную работу. Вернувшись в Петербург, Менжинский какое-то время работал в военном отделе партии и успешно совмещал жизнь столичного дворянина по будням, революционера-большевика по выходным и завсегдатая литературных кружков по ночам.
Неудачи революции 1905 года и последовавший арест (через несколько месяцев его отпустили) вынудили Менжинского бежать из России во Францию, где он и прожил до 1917 года. Отличное образование и знание иностранных языков позволили без проблем найти работу в банке и обеспечить себе безбедное существование европейского буржуа, но грёзы о революции не оставляли Менжинского. Как и многие его товарищи по изгнанию, он ждал возможности вернуться домой и завершить начатое. Однако несмотря на, казалось бы, непосредственную близость к Ленину и его идеям, в 1916 году Менжинский ступил на очень тонкий лёд, осудив в одной из эмигрантских газет методы будущего вождя: «Ленинисты — это секция партийных конокрадов, пытающихся щёлканьем кнутов заглушить голос пролетариата». Ленин в дальнейшем вряд ли забыл столь лестные высказывания в свой адрес, но избавляться от одного из самых образованных большевиков не стал.
Как и большинство ссыльных социалистов, в Россию Менжинский вернулся весной 1917 года; Практически сразу же он стал редактором революционной газеты «Солдат». В решающие часы октября 1917 г. его запомнили в Смольном играющим вальсы Шопена. Это не значит, что он не принимал активного участия в установлении советской власти; напротив, сразу же Вячеслав Менжинский занял пост заместителя наркома финансов и таким образом встал во главе формирующейся новой финансовой системы. Обширные познания в финансовых вопросах обеспечили ему направление в ВЧК для борьбы с «экономической контрреволюцией» зимой того же года.
Молчаливый чекист
От работы в ЧК ему приходилось отвлекаться на иные поприща, но осенью 1919 года Менжинский обосновался там окончательно. Он пополнил «польскую прослойку» в руководстве ЧК (наряду с Дзержинским и Уншлихтом) и быстро дослужился до поста заместителя председателя. Забросив своё литературное творчество, он тем не менее не перестаёт «интересоваться» жизнью писателей и поэтов и становится главным по надзору за интеллигенцией. Именно Менжинский на длительное время задержал выезд Блока за границу, о котором в Советской России хлопотали многие товарищи во главе с Каменевым и Луначарским.
Уже в 1923 году Железный Феликс постепенно передаёт бразды правления своему заму, переключившись на новые партийные заботы. К этому времени гражданская война закончилась, в стране начался мирный период НЭПа, и революционно-романтический ореол вокруг «карающего меча партии» начал меркнуть. Даже внутри самой партии высказывалось недовольство беспорядочными и масштабными политическими репрессиями. Чрезвычайная комиссия нуждалась в реформе и превращении в чётко структурированный бюрократический аппарат.
Члены коллегии ВЧК. 1921 г. (Wikimedia Commons)
Тут и пробил звёздный час Менжинского. Молчаливый и циничный, он стал лучшим кандидатом в главы новой тайной полиции. Если Хлебникова можно назвать поэтом для поэтов, то Менжинский совершенно точно был чекистом для чекистов. На торжествах по случаю десятилетия революции на речь председателя ОГПУ было отведено 40 минут, но он поднялся на трибуну, сказал: «Главное достоинство чекиста — молчать», — и сошёл с трибуны. При нём ОГПУ окончательно оформилось как полицейская и разведывательная структура.
Имея опыт в дипломатической службе и сборе разведданных за рубежом, Менжинский с нуля выстроил советскую внешнюю разведку. Разведчики добывали ценную информацию, организовывали сторонников СССР за рубежом, отслеживали и устраняли антисоветских заговорщиков. Если при Дзержинском чекисты часто действовали бессистемно и топорно, то при Менжинском ценилась «чистая и элегантная» работа на основе нешаблонных решений и тщательного планирования. Так, используя консультации бывшего шефа жандармов Джунковского, сотрудники ГПУ стали создавать в эмигрантском подполье «контрреволюционные» организации во главе со своими агентами.
Вообще надо сказать, что многие методы Охранного отделения (и даже некоторые его сотрудники!) использовались весьма активно. В 1925 году в ловко расставленную Менжинским ловушку попался и его бывший однокурсник Борис Савинков. Немалых успехов добились чекисты и во внедрении своей агентуры в собственно белоэмигрантские организации вроде Русского общевоинского союза.
Почтовая марка СССР. 1974 г. (Wikimedia Commons)
Опора Сталина
Сегодня очевидно, что Сталин начал движение к единоличной власти с начала 1920-х годов. Свою роль в возвышении нового вождя сыграл и Менжинский. На удивление, у двух абсолютно разных по происхождению людей оказалось много общего. Оба в молодости пробовали себя в поэзии, оба предпочитали холодное молчание громким заявлениям. Сталин увидел в Менжинском «надёжный кадр», который поможет ему решить вопросы с партийной оппозицией и искоренить инакомыслие. На целые 10 лет Вячеслав Рудольфович стал незаменимым подручным генсека. Под конец жизни Менжинский страдал от сердечной недостаточности и заболевания позвоночника, так что нередко заседания коллегии ОГПУ проводил лёжа, а по слухам, даже допросы.
Он выглядел гораздо импозантнее Ягоды и Ежова, но по сути своей вряд ли сильно от них отличался. Не приходится сомневаться, что, доживи он до Большого террора, проводил бы репрессии недрогнувшей рукой. И уж, разумеется, не пережил бы их.
«И миллионы покорив, не покорился миллионам»
Wed, 10 Sep 2025 12:40:00 -0000
Козьма Солдатёнков родился в 1818 году в старообрядческой семье. О его детстве известно немного, но, вероятно, оно не сильно отличалось от жизни других купеческих наследников. Его дед, Егор Васильевич, организовал в деревне близ Павловского Посада небольшое шёлкоткацкое производство, где работал с сыновьями. Позже они переехали в Москву и сами стали владельцами ткацкой фабрики с сотней рабочих.
Мальчика воспитывали в строгости и послушании, большую часть времени он проводил в лавке отца, изучая купеческое дело. Козьма не имел систематического образования, но обладал выдающимся умом. В 1852 году, после смерти старшего брата Ивана, он стал управлять семейным предприятием самостоятельно.
Преумножив унаследованный капитал, Солдатёнков занялся меценатством и благотворительностью. Известен случай, когда купец выпустил роскошный сборник Некрасова с цветными иллюстрациями и золотым обрезом. Несмотря на советы продавать каждую книгу по пять рублей, он остановился на цене в полтора рубля, получив лишь двадцать копеек прибыли с экземпляра. Тираж разошёлся за два дня, и вскоре книга стоила уже шесть рублей. Цена продолжала расти, и приехавший в Москву писатель Александр Дюма ужасно радовался выгодному приобретению — он смог найти эту книгу за шестнадцать рублей, а везде к тому моменту она стоила уже сорок.
И. И. Левитан. «Весна — большая вода». Картина из коллекции Солдатёнкова. (Wikimedia Commons)Современник Павла Третьякова, Солдатёнков также покупал картины выдающихся или, по крайней мере, перспективных художников. А вот отношение богемного общества к меценатам было разное. Третьякова любили и уважали, встречали с трепетом в мастерских, готовы были даже платить, чтобы пополнить его коллекцию своими экспонатами. Солдатёнков же оставался в тени, но продолжал свою деятельность в особняке на Мясницкой, 37.
Вера Павловна, дочь Третьякова, так описывала Солдатёнкова: «Он всегда летом ходил в сером сюртуке, в серой накидке и серой фетровой шляпе с большими полями. Он был небольшого роста, плотный, широкий, с некрасивым, но умным, выразительным лицом… Носил небольшую бородку и довольно длинные волосы, зачёсанные назад; в нём чувствовалась большая сила, физическая и душевная, нередко встречающаяся у русских старообрядцев».
Стоит сказать, что у Солдатёнкова было одно качество, сильно отличающее его от многих других купцов: его, не особенно образованного и росшего в простой среде, вдали от высококультурной жизни, интересовали не только материальные блага. Хотя, надо признать, что и деловой хваткой Козьма Терентьевич обладал недюжинной. В нём сочетались редкие качества: будучи талантливым коммерсантом с хорошей интуицией, Солдатёнков чувствовал социальную ответственность, стремясь служить обществу делами, а не словами. На социальные проекты он жертвовал огромные средства.
Когда в 1861 году вышел царский манифест об отмене крепостного права, распространился слух: царь ничего не подписывал, это щедрый Солдатёнков выкупил всех крестьян и отпустил их на волю.
После смерти благотворителя московский градоначальник, князь Голицын, написал о нём: «Высокого ума, широко образованный, чрезвычайно приветливый, он превосходно умел ценить и сплачивать вокруг себя культурные силы, поддерживать начинающих литераторов и учёных».
П. А. Федотов. «Завтрак аристократа». Картина из коллекции Солдатёнкова. (Wikimedia Commons)В 1856 году Солдатёнков в партнёрстве с Николаем Щепкиным открывает Товарищество книгоиздания. Это был некоммерческий проект, тем не менее оказавшийся прибыльным. Партнёры стали издавать труды не только передовых, но и малоизвестных широкой публике отечественных и зарубежных авторов. Именно здесь были выпущены первое в России 12-томное собрание Виссариона Белинского, сочинения Тимофея Грановского, стихи Николая Некрасова, Алексея Кольцова, Николая Огарёва, Дмитрия Григоровича, сборники «Народные русские сказки» и «Народные русские легенды» Александра Афанасьева, труды Адама Смита.
Все книги были хорошо оформлены, а стоили всего ничего, так что их тиражи на прилавках долго не залёживались. Ещё одной страстью Козьмы Терентьевича была библиофилия, его коллекция насчитывала около 20 тысяч книг и журналов и была размещена в огромном доме мецената, приобретённом в середине 1850-х годов на Мясницкой улице. Солдатёнков выделил для своего художественного собрания роскошно убранные комнаты с эффектными названиями: «Помпейская», «Византийская», «Античная», «Мавританская», «Светёлка». Коллекция была доступна для всеобщего обозрения с разрешения хозяина.
За несколько месяцев до смерти Козьма Терентьевич составил завещание, согласно которому почти половина всех накопленных средств пошла на благотворительность. Около 2 млн рублей было оставлено на строительство в Москве бесплатной больницы «для всех бедных без различия званий, сословий и религий». Она была открыта в декабре 1910 года и позже стала известна как Боткинская. О том, благодаря кому появилось медицинское учреждение, вспомнили лишь в начале 1990-х, когда на территории больницы был установлен памятник Козьме Терентьевичу.
Более 1 млн рублей было пожертвовано на создание в Москве ремесленного училища, названного именем мецената. Остальные средства пошли на содержание социальных учреждений, основанных купцом при жизни, и поддержку крестьян деревни Прокунино Богородского уезда, откуда и пошёл род Солдатёнковых. Свою коллекцию (258 картин и 17 скульптур), а также богатейшую библиотеку (8 тысяч книг и 15 тысяч журналов) Козьма Терентьевич завещал Румянцевскому музею, а значительная часть редких икон из собрания мецената была отписана Покровскому собору Рогожского кладбища.
В. И. Якоби. «Шуты при дворе императрицы Анны Иоанновны». Картина из коллекции Солдатёнкова. (Wikimedia Commons)За щедрое покровительство искусствам Солдатёнков получил прозвище «Козьма Медичи». Кем был этот Медичи и почему русского мецената прозвали именно так?
Козимо Медичи (1389−1464) — выдающийся представитель знаменитой флорентийской династии Медичи, оставившей глубокий след в истории Италии и Европы в целом. Он известен как успешный банкир, политик и великий покровитель искусств и науки. Козимо вложил значительные средства в поддержку художников, архитекторов и учёных, благодаря чему Флоренция стала центром Ренессанса. Он поддерживал таких мастеров, как Донателло, Боттичелли и Микеланджело, а также финансировал строительство великолепных зданий (например, Библиотеки Лауренциана и Палаццо Медичи). Его покровительство способствовало развитию гуманизма.
Как и Медичи, Солдатёнков активно поддерживал художников, музыкантов и театры. Он понимал, что искусство не только обогащает духовную жизнь общества, но и служит средством для формирования культурной идентичности. Солдатёнков финансировал выставки, организовывал концерты и способствовал развитию театрального искусства, что сделало его значимой фигурой в культурной жизни своего времени.
Скончался выдающийся меценат в 1901 году. Он был погребён на Рогожском кладбище. В советские годы могила Солдатёнкова, а также большая усыпальница его семьи были уничтожены. Не сохранился и зал имени Солдатёнкова после закрытия Румянцевского музея.
В современном мире, где часто преобладают материальные ценности, личность Солдатёнкова служит примером для будущих поколений. Его благотворительность и поддержка искусства показывают, что успех в бизнесе может и должен сочетаться с социальной ответственностью.
Убить вождя
Wed, 10 Sep 2025 06:09:00 -0000
Место действия
Вопреки распространённому убеждению, Владимир Ленин не был выдающимся оратором, в искусстве публичных выступлений он явно уступал признанным большевистским «королям трибуны» Троцкому и Бухарину. Сам он это понимал и на митинги не рвался. Но летом 1918-го вопрос об удержании большевиками власти стоял остро: обострялась продовольственная проблема, разгоралось пламя Гражданской войны, недавние союзники — левые эсеры — перешли в стан противников. В связи с этим руководство партии приняло решение по пятницам проводить серии митингов на предприятиях с целью поддержания сплочённости своей главной опоры — рабочего класса. Были такие митинги запланированы и на 30 августа 1918 года. Среди выступающих — председатель Совета народных комиссаров товарищ Ленин.
В то утро из Петрограда пришла весть об убийстве председателя городской ЧК Моисея Урицкого. Мотивы убийцы, недоучившегося студента, бывшего юнкера и широко известного в узких кругах поэта Леонида Каннегисера, не вполне ясны и сегодня — похоже, там перемешалось много разного. Однако большевики сразу заподозрили в нём эсеровского боевика, а в убийстве Урицкого — очередное звено «белого» террора.
Наводит на размышления то, что в этой тревожной ситуации выступления Ленина не были отменены; в тот день он выступал на двух митингах — сначала на Хлебной бирже (ныне в этом здании на Спартаковской площади находится театр «Модерн»), а затем, уже вечером, на заводе Михельсона. Более того, охрана также не была усилена: единственным охранником главы советского правительства оставался его шофёр Степан Гиль, не имевший никакой специальной подготовки.
После окончания митинга Ленин вышел с завода, сопровождаемый несколькими десятками рабочих. Он уже садился в автомобиль, когда к нему обратилась с вопросом работница заводского общежития Попова. В этот момент прозвучали выстрелы. Ленин осел на землю около автомобиля, Попова также была ранена. Таковы факты. Дальше начинаются разночтения, и достаточно существенные.
Кто и где?
Во-первых, не очень понятно, кто задержал Фанни Каплан, позже признанную исполнительницей покушения, и где именно она была задержана. В «канонической» версии советских времён, сформировавшейся после «процесса эсеров» 1922 года, это был председатель заводского комитета Николай Иванов, догнавший успевшую уйти с места происшествия на несколько сот метров к трамвайной остановке на Серпуховской улице террористку; на неё указали вездесущие мальчишки. Сегодня мы понимаем, что к задержанию Каплан Иванов, скорее всего, не имел непосредственного отношения. Более вероятным кандидатом представляется помощник военного комиссара 5-го Московского пехотного полка Стефан Батулин; только вот беда — показания его, мягко говоря, противоречивы…
Фанни Каплан. (Wikimedia Commons)Через несколько часов после покушения Батулин показал, что задержал террористку прямо на месте преступления: «Я услыхал три выстрела и увидел товарища Ленина, лежащего ничком на земле. Я закричал: «Держи, лови» и сзади себя увидел предъявленную мне женщину, которая вела себя странно. На мой вопрос, зачем она здесь и кто она, она ответила: «Это сделала не я». Когда я её задержал и когда из окружившей толпы стали раздаваться крики, что стреляла эта женщина, я спросил ещё раз, она ли стреляла в Ленина, последняя ответила, что она».
Однако через неделю, 5 сентября, уже после расстрела Каплан, Батулин подробно изложил другую версию: три сухих хлопка он сначала принял за автомобильные выхлопы, стрелявшего в Ленина не видел, он выскочил на Серпуховку, «по которой одиночным порядком и группами бежали в различном направлении перепуганные выстрелами и общей сумятицей люди». Сначала его внимание привлекли две бегущие девушки, но затем он понял, что они просто испугались. «В это время позади себя, около дерева, я увидел с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила моё внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного. Я спросил эту женщину, зачем она сюда попала. На эти слова она ответила: «А зачем вам это нужно?» Тогда я, обыскав её карманы и взяв её портфель и зонтик, предложил ей идти за мной. В дороге я её спросил, чуя в ней лицо, покушавшееся на тов. Ленина: «Зачем вы стреляли в тов. Ленина?», на что она ответила: «А зачем вам это нужно знать?», что меня окончательно убедило в покушении этой женщины на тов. Ленина». То есть Каплан, плохо видевшая и неуверенно чувствовавшая себя в темноте, передвигалась не медленнее бежавшего молодого военного, и оружия он при ней не обнаружил. Опять же, портфель и зонтик — странные предметы для человека, которому важно иметь свободные руки.
«По собственному убеждению…»
Каплан была доставлена в Замоскворецкий военкомат, и там с ней были проведены первые следственные действия. Тогда-то при обыске в портфеле был обнаружен пистолет системы Браунинга. При этом Гиль и ещё один свидетель показали, что оружие стрелявшая бросила шофёру под ноги. Кстати, и Каплан, и Гиль называют браунинг револьвером; женщине, может, и простительно, а вот для бывшего офицера (пусть и автомобильной части) — странновато.
Правда, призналась Каплан в убийстве практически сразу, на первом же допросе в военкомате; насилия к ней не применяли, в этом сомнений нет. «Я сегодня стреляла в Ленина. Я стреляла по собственному убеждению. Сколько раз я выстрелила — не помню. Из какого револьвера я стреляла, не скажу, я не хотела бы говорить подробности. Я не была знакома с теми женщинами, которые говорили с Лениным. Решение стрелять в Ленина у меня созрело давно. Стреляла в Ленина я потому, что считала его предателем революции и дальнейшее его существование подрывало веру в социализм».
Каплан допрашивали шесть раз, кое-какие детали разнятся, а другие — не вяжутся с показаниями свидетелей. Но на одном она стояла твёрдо — стреляла в Ленина и исключительно по личным убеждениям.
Посмертный суд
Помимо прочих подозрительных обстоятельств одним из наиболее примечательных является скорость проведённого следствия и отсутствие даже намёка на суд. Почему вместо того, чтобы устроить показательный процесс, убийцу тайно казнили на четвёртые сутки после покушения, а тело скрытно уничтожили (Каплан расстрелял комендант Кремля Мальков, он же организовал сожжение трупа в железной бочке)? Впрочем, суд всё же был, почти через четыре года, летом 1922-го. На этом «процессе эсеров» руководство партии социалистов-революционеров было обвинено в подготовке терактов против большевистских лидеров. Именно тогда «версия Каплан» и приобрела более-менее «отредактированный» характер.
Один из обвиняемых на процессе, бывший член Военного комитета ПСР, а к лету 1922-го — уже большевик и работник Разведывательного управления РККА Григорий Семёнов, превратившийся фактически в главного свидетеля обвинения, подробно поведал собравшимся, как возглавляемая им боевая группа убила Володарского и готовила убийство Троцкого и Ленина. По его словам, Каплан была «инициативницей», сама к ним пришла, сама вызвалась сначала отравить Ленина, а потом — застрелить. Покушение якобы было санкционировано членами ЦК Донским и Гоцем. Сам Семёнов и его помощница Коноплёва курировали организацию дела. В приговоре так и записали. Семёнова и Коноплёву как «деятельно раскаявшихся» не тронули.
Владимир Ленин. (Wikimedia Commons)«Дело Каплан» с самого начала, с первых минут использовали с большим размахом. Сразу после покушения председатель ВЦИК Яков Свердлов заявил: «Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы правых эсеров, следы наймитов англичан и французов». Также он: «На покушения, направленные против его вождей, рабочий класс ответит беспощадным массовым террором против врагов Революции».
Политика красного террора была официально объявлена 5 сентября. Иностранцев всячески пытались «пристегнуть» к покушению (британскому послу Локкарту даже успели устроить очную ставку с Каплан), однако потом эту затею пришлось оставить. А вот к эсерам её «привязали» накрепко, хотя по сей день эта связь вызывает большие сомнения: уж больно ненадёжным источником представляется сделавший внушительную карьеру в разведке, но в 1937-м всё-таки расстрелянный Григорий Семёнов.
Вопреки уверениям Семёнова на процессе 1922 года, будто пули были отравлены абсолютно смертельным ядом кураре (якобы его действие было обезврежено высокой температурой при выстреле), Ленин поправился довольно быстро — через полтора месяца он вернулся к работе, а 22 октября уже выступил с большим докладом о международном положении. Вопрос о том, как повлияли две полученные им раны на раннюю (53 года!) смерть, остаётся дискуссионным. Как и вопрос, кто нажал на спусковой крючок во дворе завода Михельсона вечером 30 августа. Фанни Каплан там была. Ленину она добра не желала. По сути, это всё, что мы знаем достоверно.
Миранда и его триколор
Wed, 10 Sep 2025 06:08:00 -0000
Триколор непривычных цветов был впервые поднят в 1806 году, на бригантине «Леандр». Корабль был снаряжён в Нью-Йорке, на борт поднялись сторонники независимости Венесуэлы от Испании, а затем «Леандр» направился на Гаити. Там-то и был создан флаг, ставший символом освобождения.
Главарю мятежников, уроженцу Каракаса Франсиско де Миранде, к тому времени шёл шестой десяток. За независимость провинции Венесуэла он боролся с юности. Франсиско де Миранда рано покинул Южную Америку: в 21 год он уехал в Испанию и поступил на военную службу. Миранда воевал, но успевал и учиться. Он изучал иностранные языки, собрал великолепную библиотеку. И при этом поддерживал связь с единомышленниками, мечтавшими о независимости испанских колоний.
Франсиско Миранда в 1792 году. (Wikimedia Commons)Жизнь Миранды, впрочем, формально была больше похожа на биографию классического авантюриста, а благородные устремления пока оставались в стороне. Испания вступила в войну с Англией за американские территории в Луизиане и Флориде. Молодому офицеру пригодился интерес к иностранным языкам: английским он владел свободно, и поэтому ему поручили заниматься разведкой. Успехи не подлежали сомнению: Миранда вёл переговоры, ловил вражеских шпионов, вербовал собственных, добивался освобождения пленных. Но при этом ввязался в довольно тёмную историю, пообещав британскому торговцу Филипу Олвуду обеспечить неприкосновенность его кораблей. Офицера обвинили в шпионаже и мздоимстве.
Некоторое время Миранду не трогали, за это он должен был благодарить своего главного покровителя — генерала Кахигаля, командующего испанскими силами в этой кампании. Генерал отбивал все атаки святой инквизиции на своего офицера, пока ему самому не пригрозили арестом. И тогда Миранде пришлось бежать. Ближе всего и удобнее были молодые Соединённые Штаты. Там Миранда познакомился с отцами-основателями, увидел, как строится новое государство. А затем вернулся в Европу.
Миранда продолжал набираться опыта. Теперь цель была ясна — освобождение колоний. В Пруссии он наблюдал за подготовкой армии Фридриха Великого, в Англии и России завёл ценные дипломатические знакомства. В 1791 году Франсиско де Миранда вернулся на военную службу — но уже в революционную Францию. Его жизнь развивалась всё стремительнее: он воевал под началом доблестного генерала Дюмурье, участвовал в битве при Вальми, но затем, вслед за Дюмурье, был заподозрен в измене и чудом избежал гильотины. В 1798 году французская часть эпопеи завершилась, и Миранда начал готовиться к возвращению на родной континент.
Флаги Венесуэлы, Колумбии и Эквадора. (Wikimedia Commons)Экспедиция под жёлто-сине-красным флагом могла быть успешной, если бы в Европе Бонапарт не напал на Испанию. Испания превратилась в союзника Англии, и сторонникам независимости пришлось ждать до 1810 года. И в 1811 году, после подписания Декларации о независимости, был официально поднят «флаг Миранды» — всё тот же триколор, но с аллегорией Америки в углу у древка. Миранда объяснял эти цвета так: жёлтый — это Америка, красный — Испания, а синий — это разделяющий их Атлантический океан.
Триумф Миранды длился недолго: освободительную войну он проиграл, Симон Боливар объявил его предателем, а испанцы отвезли генерала в Кадис, где он и скончался в тюрьме.
Флаг же остался: в 1819 году эти цвета взяла себе независимая Республика Колумбия, в 1830-м — Эквадор.
Православный «западник» Артамон Матвеев
Wed, 10 Sep 2025 06:05:00 -0000
«Чьих будешь?..»
В 1550 году, по указу царя Ивана Грозного, для службы при дворе по разным уездам набирают «детей боярских, бояр да окольничих», не имеющих возле Москвы вотчин и поместий. Всех их «опомещивают» — выделяют каждому по 5−10 гектаров земли, согласно данному в указе («московском списке») разряду, и превращают в потомственных придворных.
Новые придворные и их потомки станут в Московском царстве «аппаратом среднего звена» с чрезвычайно разнообразными обязанностями по государевой службе: они назначаются на воеводство и служат в приказах, они — следователи, ревизоры, офицеры армейских полков и «офицерский резерв» в военное время, они входят в посольства и выносят за царём ночные горшки.
Один из новых придворных в чине «московского дворянина» — Андрей «Курдюк» Сумин, боярский сын из города Твери, — был «опомещен» землёй на реке Сетунь при Можайской дороге и основал там деревеньку Манухино (Оксёново). В 1627 году Манухино значится уже за братьями Пушкиными (один из них — предок великого поэта). А в 1673 году деревню выкупает Артамон Матвеев — фактический «первый министр» при дворе царя Алексея Михайловича.
Путь слуги государева
Родился Артамон Матвеев в Москве в 1625 году в семье худородного дворянина «московского списка», служившего дьяком в Посольском и Казанском приказах. Служба «в дьяках» не считалась ни почётной, ни даже просто достойной, и всё же Артамона в 13 лет определяют в «жильцы» — низший служилый чин при дворе Михаила Романова.
Там юный Матвеев не только служит, но и воспитывается, получая традиционное образование; попав в мир опасных и запутанных интриг, обычных в окружении властителей, вырабатывает выдержку, предусмотрительность, умение ладить с разными людьми и поступаться самолюбием для пользы дела. Как случилось, что юный Матвеев вызвал интерес у бывшего ещё ребёнком наследника престола Алексея, неизвестно. Но подружились они на всю жизнь — насколько вообще возможна дружба при столь сильной разнице в положении.
Артамон Матвеев. (Wikimedia Commons)
На продвижение Артамона по карьерной лестнице эта дружба почти не влияет, зато дипломатические поручения царя становятся всё важнее. В чине стряпчего Матвеев добивается от поляков сдачи Смоленска, участвует в Переяславской раде, стольником ведёт переговоры с литовским гетманом Гонсевским, украинским гетманом Выговским, хлопочет в Польше об избрании московского царя в преемники Яну Казимиру, сопровождает вселенских патриархов на Большой Собор, присматривает за уже опальным Никоном и фактически обеспечивает избрание Глуховской радой «промосковского» гетмана. Занимая формально незначительные должности, Матвеев старательно держится в тени, не раздражая спесивую знать.
Женитьба царя на воспитаннице и дальней родственнице Артамона, Наталье Нарышкиной, сближает их ещё больше, а заодно, по неизменной российской традиции награждения «к датам», она позволит царю и формально возвысить Матвеева. Артамон пожалован в думные дворяне, ещё через два года (по случаю рождения царевича Петра) — в окольничие, а в 1674 году — в бояре.
Ветер дует с Запада
Основой успехов Матвеева-дипломата был, как сейчас бы сказали, «системный подход». Он избегал в делах умозрительных теорий и эмоций, стремился собрать точные сведения, подходил к ним критически и принимал решения непредвзято, чем отличался от многих коллег. Метода, свойственная, скорее, западной «рациональной», чем патриархальной тогда русской традиции, связана, очевидно, с недавним открытием (при активном участии Матвеева) новых путей Московского государства.
Прежняя русская мысль, узконациональная и религиозно-обрядовая, достигла апогея в апокалиптической истерии Смуты. Восстановление государственности требовало нового позиционирования России, а с ним — новой дипломатии на основе широких контактов с Востоком и Западом. Знакомство с западным ренессансным гуманизмом даёт дорогу новому русскому мировоззрению на основе общечеловеческого стремления к знаниям. Противоречие между прежним «старинным благочестием» и практическими нуждами государства становится очевидным.
Посольский приказ. (Wikimedia Commons)
И царь, и его сподвижник Артамон Матвеев были искренне и глубоко религиозны. Тем важнее для них общность взглядов на ценность практического разума, способного обогатить традиционное православие новым содержанием, и общий интерес к научному знанию.
Матвеев организует регулярную доставку в Посольский приказ иностранных книг, издаёт первый в России дипломатический справочник «Титулярник», пишет книги по истории, организует типографию при Посольском приказе, собирает обширную личную библиотеку, инициирует открытие в Москве аптеки «для продажи лекарств всяких чинов людям». В своём оформленном на европейский манер доме он собирает учёных (в беседах участвует и его жена, Евдокия, из шотландского рода Гамильтон), охотно встречается с иностранцами, часто гостит в Немецкой слободе.
Не чужды были Артамону и пришедшие с Запада эстетические новшества: им создан первый в России театр в европейском духе. Там играют иностранцы и дворовые люди Матвеева, пьесы пишет Симеон Полоцкий, дают даже музыкально-танцевальные представления — прообраз балета.
Услада для души
Находясь в зените славы, Матвеев покупает обезлюдевшую деревушку Манухино на Сетуни и планирует создать там усадьбу. Первым делом, привлекая лучших мастеров, строит из кирпича и белого камня церковь Спаса Нерукотворного Образа — светлый и просторный бесстолпный двусветный храм. Для главного иконостаса Симон Ушаков пишет образ Спаса Нерукотворного. По храму и деревня получает имя Спасское. Церковь Спаса освящена в 1676 году, но «намолить» её Матвеев не успеет. Умирает Алексей Михайлович, царём становится его сын от первого брака, Фёдор, который окружит себя родственниками матери — Милославскими. Нарышкины удалены от трона. Матвеева снимают со всех постов и ссылают с семьёй в Пустозерск — исчезнувший ныне городок в Заполярной Печоре. Почти всё имущество, включая Спасское, взято в казну.
После смерти царя Фёдора царица Наталья Кирилловна (Нарышкина) избавляет своего воспитателя от опалы, и он с почестями въезжает в Москву, чтобы через четыре дня быть растерзанным стрельцами в начале знаменитого бунта — Хованщины.
В 1812 году церковь в многократно уже перепроданном Спасском разоряют французы. Вскоре её восстановят, а сто лет спустя перестроят. В 1940 году храм закроют, а в войну, чтобы затруднить ориентирование немецким лётчикам, снесут пятиглавое завершение и часть колокольни. В здании будут делать мины, потом устроят гальванический цех. В 1970-е годы начнётся, но вскоре остановится реставрация. Восстановят церковь подле Кунцевского кладбища только в начале 1990-х годов.